"… Веса, счета, времени, дроби.
Се - разодранная завеса:
У деревьев — жесты надгробий…"
... Перед зрителем проходят события наших дней в одной из стран народной демократии.
Автор сознательно не называет её, вкладывая в это глубокий смысл. Процесс демократических преобразований в Чехословакии, Венгрии и других странах народной демократии протекал везде в острой борьбе.
В пьесе отобрано наиболее типичное в действиях лидеров коммунистических партий, представителей народных масс и противоположного им скопища политических выродков, диверсантов, ханжествующих попов и кровавых бизнесменов с Уолл-стрита.
Именно благодаря обобщению, зритель чувствует дыхание февральских дней 1948 года в Чехословакии, видит в действующих лицах близкие ему черты руководителя компартии Румынии Анны Паукер, направляющую руку Климента Готвальда, с омерзением узнает в попе Бирич черного кардинала Миндсенти, пытавшегося предать Венгрию в хищные когти американского империализма.
Не одну страну, а весь лагерь стран новой демократии, ведущий борьбу с реакцией внутренней и внешней, раскрывает в своем произведении Н. Вирта.
На ферме землевладельца – депутата парламента Коста Варра собрались его друзья.
Неторопливо течет их беседа. С удовольствием пьется вино, которым в изобилии угощает гостеприимный хозяин.
Совершенно покушение на возвращавшуюся с юга члена бюро Центрального Комитета коммунистической партии, заместителя премьер-министра Ганну Лихта. Ее, раненную в руку, привозят на ферму...
Так начинается спектакль.
Сбросив, с помощью советских войск, ярмо фашистской оккупации, республика оказалась перед лицом новой опасности. По прямой указке Уолл-стрита финансовый туз из Нью-Йорка Генри Мак-Хилл объединяет антинародные силы для организации путча. Его цель: изгнать из правительства коммунистов, передать власть в руки лидеров партий националистов, социал-демократов и католиков, а затем маршаллизировать страну. На юге готовится переворот с целью создания там самостоятельного государства с реакционным правительством.
В стране усиливается подрывная работа агентов американского империализма, направленная к расколу народного фронта, организуются саботаж и беспорядки на почве недостатка хлеба...
Незабываемое впечатление оставляет эпизод, когда на заседании согласительного Совета народного фронта Ганна Лихта как раскаленные камни бросает в лицо капиталисту Вастису гневные слова обвинения: «Уолл-стрит навязывает свою помощь потому, что он в страхе перед кризисом и революцией. Советы, разоренные войной, помогая нам, приносят в жерьву часть собственного благополучия, ничего не требуя взамен. В переговорах с Советами мы всегда равная сторона. В переговорах с Уолл-стритом нас унижают и оскорбляют. Мы знаем, что Уолл-стрит обещает доллары тем странам, где в правительстве нет коммунистов».
В заключение, Ганна кричит, перекрывая шум: «Продать за яичный порошок и сигареты свою свободу, честь, верность нашим друзьям и спасителям? Выдать Уолл-стриту хозяйство страны? Надеть на себя петлю? Нет, не будет этого, не будет!»
И партия действительно не допустила этого, изгнав из пределов государства распоясавшегося американского держиморду Мак-Хилла и разгромив вдохновляемую им реакцию.
С неподдельным чувством и глубокой искренностью передает актриса любовь Ганны в Советскому Союзу, к товарищу Сталину...
Отрицательные персонажи спектакля показаны сочными и выразительными мазками.
Р. Юренева сумела создать сложный образ Христины Падер, хищного врага народа, одного из руководителей партии «народного единства», не брезгующего никакими приемами для того, чтобы продаться империалистам, стать диктатором и восстановить в стране фашистский режим.
Мастерски сыграл роль Мак-Хилла актер И. Московиченко. В его исполнении зритель видит наглого и мерзкого империалиста, прибывшего в чужую страну для того, чтобы распоряжаться в ней, как в собственной квартире.
Презрение вызывает социал-предатель и блюдолиз Иоаким Пино, продающий свои убеждения направо и налево, не переставая в то же время кричать о высоких идеалах и высокой миссии социал-демократии. Актеру А. Руккер, однако, необходимо еще поработать над ролью, чтобы более остро и убедительно донести до зрителя замысел драматурга.
Характерны образы агента американской разведки журналистки Киры Райчел (В. Мартен), капиталиста Вастис (М. Тальмо), кардинала Бирич (Е. Девяткин), фашистского выродка Куртова (В. Серебряков), зловещего монаха Якова Ясса (Л. Гайдай)...»
("Восточно-Сибирская правда", 1949, № 69 (10, апрель), с. 2)
Се - разодранная завеса:
У деревьев — жесты надгробий…"
65 лет назад перед советским искусством лежал длиннющий путь к фильму "Бриллиантовая рука":
«Заговор обреченных». Новая постановка Иркутского областного драмтеатра.... Перед зрителем проходят события наших дней в одной из стран народной демократии.
Автор сознательно не называет её, вкладывая в это глубокий смысл. Процесс демократических преобразований в Чехословакии, Венгрии и других странах народной демократии протекал везде в острой борьбе.
В пьесе отобрано наиболее типичное в действиях лидеров коммунистических партий, представителей народных масс и противоположного им скопища политических выродков, диверсантов, ханжествующих попов и кровавых бизнесменов с Уолл-стрита.
Именно благодаря обобщению, зритель чувствует дыхание февральских дней 1948 года в Чехословакии, видит в действующих лицах близкие ему черты руководителя компартии Румынии Анны Паукер, направляющую руку Климента Готвальда, с омерзением узнает в попе Бирич черного кардинала Миндсенти, пытавшегося предать Венгрию в хищные когти американского империализма.
Не одну страну, а весь лагерь стран новой демократии, ведущий борьбу с реакцией внутренней и внешней, раскрывает в своем произведении Н. Вирта.
На ферме землевладельца – депутата парламента Коста Варра собрались его друзья.
Неторопливо течет их беседа. С удовольствием пьется вино, которым в изобилии угощает гостеприимный хозяин.
Но тревожно в стране. На юге подымает голову реакция, возглавляемая католиками. Фермеры страдают от засухи. Народ хочет хлеба, земли и мира. Свобода отвоевана, народ теперь свободен... и гол. «Вот у русских: вся земля, все заводы и вся власть принадлежит народу. А у нас?» - с горечью говорит молодая работница Магда Форсгольм.
Вечернюю тишину прорезают выстрелы, очереди из автоматов следуют одна за другой.Совершенно покушение на возвращавшуюся с юга члена бюро Центрального Комитета коммунистической партии, заместителя премьер-министра Ганну Лихта. Ее, раненную в руку, привозят на ферму...
Так начинается спектакль.
Сбросив, с помощью советских войск, ярмо фашистской оккупации, республика оказалась перед лицом новой опасности. По прямой указке Уолл-стрита финансовый туз из Нью-Йорка Генри Мак-Хилл объединяет антинародные силы для организации путча. Его цель: изгнать из правительства коммунистов, передать власть в руки лидеров партий националистов, социал-демократов и католиков, а затем маршаллизировать страну. На юге готовится переворот с целью создания там самостоятельного государства с реакционным правительством.
В стране усиливается подрывная работа агентов американского империализма, направленная к расколу народного фронта, организуются саботаж и беспорядки на почве недостатка хлеба...
Незабываемое впечатление оставляет эпизод, когда на заседании согласительного Совета народного фронта Ганна Лихта как раскаленные камни бросает в лицо капиталисту Вастису гневные слова обвинения: «Уолл-стрит навязывает свою помощь потому, что он в страхе перед кризисом и революцией. Советы, разоренные войной, помогая нам, приносят в жерьву часть собственного благополучия, ничего не требуя взамен. В переговорах с Советами мы всегда равная сторона. В переговорах с Уолл-стритом нас унижают и оскорбляют. Мы знаем, что Уолл-стрит обещает доллары тем странам, где в правительстве нет коммунистов».
В заключение, Ганна кричит, перекрывая шум: «Продать за яичный порошок и сигареты свою свободу, честь, верность нашим друзьям и спасителям? Выдать Уолл-стриту хозяйство страны? Надеть на себя петлю? Нет, не будет этого, не будет!»
И партия действительно не допустила этого, изгнав из пределов государства распоясавшегося американского держиморду Мак-Хилла и разгромив вдохновляемую им реакцию.
С неподдельным чувством и глубокой искренностью передает актриса любовь Ганны в Советскому Союзу, к товарищу Сталину...
Отрицательные персонажи спектакля показаны сочными и выразительными мазками.
Р. Юренева сумела создать сложный образ Христины Падер, хищного врага народа, одного из руководителей партии «народного единства», не брезгующего никакими приемами для того, чтобы продаться империалистам, стать диктатором и восстановить в стране фашистский режим.
Мастерски сыграл роль Мак-Хилла актер И. Московиченко. В его исполнении зритель видит наглого и мерзкого империалиста, прибывшего в чужую страну для того, чтобы распоряжаться в ней, как в собственной квартире.
Презрение вызывает социал-предатель и блюдолиз Иоаким Пино, продающий свои убеждения направо и налево, не переставая в то же время кричать о высоких идеалах и высокой миссии социал-демократии. Актеру А. Руккер, однако, необходимо еще поработать над ролью, чтобы более остро и убедительно донести до зрителя замысел драматурга.
Характерны образы агента американской разведки журналистки Киры Райчел (В. Мартен), капиталиста Вастис (М. Тальмо), кардинала Бирич (Е. Девяткин), фашистского выродка Куртова (В. Серебряков), зловещего монаха Якова Ясса (Л. Гайдай)...»
("Восточно-Сибирская правда", 1949, № 69 (10, апрель), с. 2)