"... Жизнь в колхозе "Коммунар"
В полном, бля, порядке".
55 лет назад в СССР непростые задачи ставила жизнь перед руководителями на местах:
- Справишься, - крикнул кто-то с места. – Другие то справлялись.
- Да плохо справлялись, - подхватил второй.
Новый председатель стоял, прислушиваясь к разговору колхозников. Говорили они о многом, но почему-то никто не затрагивал вопроса, как поднять колхоз. Чувствовалось, что люди привыкли к неполадкам, к тому, что председатели менялись, а дело не двигалось с места и колхоз «Красный пограничник» из года в год был самым отстающим в Кировском районе.
- Мне кажется,- прервал говоривших Монахов, - нам надо серьезно подумать, как поднять колхоз. Ну, подумайте сами, доколе мы будем жить так? Что мы, не можем по другому работать, что ли?..
После собрания прошло несколько дней, но Монахов все ещё не приступал по-настоящему к работе. Ходил и думал, за что же взяться? Куда ни посмотришь – везде непорядок, везде недостатки, среди колхозников не чувствовалось спайки, уверенности в своей силе. Дисциплина, но о ней и говорить не приходилось – ее не было. Председатель собрал правление, чтобы посоветоваться с ним. После долгих разговоров, споров, правление пришло к выводу, что начинать нужно с дисциплины.
Начать с дисциплины советовали и другие колхозники. Но Николай Монахов медлил. Признаться, страшновато было браться за это. И все же он начал именно с этого.
... Кажется, все было предусмотрено. На наиболее ответственные участки он поставил добросовестных, любящих работу, дисциплинированных людей, cам проводил беседы о значении трудовой дисциплины, был всегда там, где труднее. Зимой было еще ничего: люди выходили на работу во-время, активно участвовали в соревновании. Но наступила весна и вся проделанная работа пошла насмарку.
Однажды, когда все ушли на работу, сестра председателя пошла на свой огород. Возможно, если б это был кто-нибудь другой, Монахов и оставил бы этот случай без последствий, но дело касалось его семьи, и оставить проступок сестры без последствий, значит дать повод другим отлынивать от работы. И он решил поговорить с сестрой.
- Ты что же не на работе? – спросил он.
- А что мне, оставить свой огород на попечение дяди?
- Но ведь другие работают...
- Какое мне дело до других...
Вот тут-то и случилось непоправимое. Николай Александрович вспыхнул, выхватил из рук Ольги лопату, нагрубил. Сестра с воплями умчалась из огорода и ушла в поле, на работу, но это не улучшило дела.
- Другие колхозницы возмутились, - рассказывал Монахов. – Куда девалась дисциплина. Прихожу в поле – спят. Почему не работаете, спрашиваю. «А не хочется, - отвечают, - а ты что, драться будешь? Ну дерись, дерись...» Попробуй, поговори после этого.
За этой ошибкой последовали и другие, не менее глупые. И как получалось все это, он сам не мог понять. Посоветоваться с кем-нибудь, но с кем? Из района в колхоз никто не приезжает, а самому ехать туда, значит потерять несколько дней, да и боялся он передоверить кому-нибудь руководство, боялся не потому, что не справятся, а просто в силу какого-то непонятного упрямства, которого раньше за ним не наблюдалось.
Но пока он думал как быть, дисциплина продолжала падать...» ("Советский Сахалин", 1959, № 1 (1, январь), с. 2)
В полном, бля, порядке".
"Отчетно-выборное собрание подходило к концу. Закончилось голосование. Слово было предоставлено вновь избранному председателю колхоза Николаю Александровичу Монахову. Сухощавый, среднего роста человек, не торопясь, поднялся на трибуну, вынул листок бумаги и обратился к присутствующим:
- За то, что доверили мне – большое спасибо. Но вот не знаю, справлюсь ли.- Справишься, - крикнул кто-то с места. – Другие то справлялись.
- Да плохо справлялись, - подхватил второй.
Новый председатель стоял, прислушиваясь к разговору колхозников. Говорили они о многом, но почему-то никто не затрагивал вопроса, как поднять колхоз. Чувствовалось, что люди привыкли к неполадкам, к тому, что председатели менялись, а дело не двигалось с места и колхоз «Красный пограничник» из года в год был самым отстающим в Кировском районе.
- Мне кажется,- прервал говоривших Монахов, - нам надо серьезно подумать, как поднять колхоз. Ну, подумайте сами, доколе мы будем жить так? Что мы, не можем по другому работать, что ли?..
После собрания прошло несколько дней, но Монахов все ещё не приступал по-настоящему к работе. Ходил и думал, за что же взяться? Куда ни посмотришь – везде непорядок, везде недостатки, среди колхозников не чувствовалось спайки, уверенности в своей силе. Дисциплина, но о ней и говорить не приходилось – ее не было. Председатель собрал правление, чтобы посоветоваться с ним. После долгих разговоров, споров, правление пришло к выводу, что начинать нужно с дисциплины.
Начать с дисциплины советовали и другие колхозники. Но Николай Монахов медлил. Признаться, страшновато было браться за это. И все же он начал именно с этого.
... Кажется, все было предусмотрено. На наиболее ответственные участки он поставил добросовестных, любящих работу, дисциплинированных людей, cам проводил беседы о значении трудовой дисциплины, был всегда там, где труднее. Зимой было еще ничего: люди выходили на работу во-время, активно участвовали в соревновании. Но наступила весна и вся проделанная работа пошла насмарку.
Однажды, когда все ушли на работу, сестра председателя пошла на свой огород. Возможно, если б это был кто-нибудь другой, Монахов и оставил бы этот случай без последствий, но дело касалось его семьи, и оставить проступок сестры без последствий, значит дать повод другим отлынивать от работы. И он решил поговорить с сестрой.
- Ты что же не на работе? – спросил он.
- А что мне, оставить свой огород на попечение дяди?
- Но ведь другие работают...
- Какое мне дело до других...
Вот тут-то и случилось непоправимое. Николай Александрович вспыхнул, выхватил из рук Ольги лопату, нагрубил. Сестра с воплями умчалась из огорода и ушла в поле, на работу, но это не улучшило дела.
- Другие колхозницы возмутились, - рассказывал Монахов. – Куда девалась дисциплина. Прихожу в поле – спят. Почему не работаете, спрашиваю. «А не хочется, - отвечают, - а ты что, драться будешь? Ну дерись, дерись...» Попробуй, поговори после этого.
За этой ошибкой последовали и другие, не менее глупые. И как получалось все это, он сам не мог понять. Посоветоваться с кем-нибудь, но с кем? Из района в колхоз никто не приезжает, а самому ехать туда, значит потерять несколько дней, да и боялся он передоверить кому-нибудь руководство, боялся не потому, что не справятся, а просто в силу какого-то непонятного упрямства, которого раньше за ним не наблюдалось.
Но пока он думал как быть, дисциплина продолжала падать...» ("Советский Сахалин", 1959, № 1 (1, январь), с. 2)