"…Его слова – во всех сердцах,
Что для народа бьются,
Что презирают ложь и страх
И гнету не сдаются…"
65 лет назад новые могучие высоты штурмовала советская военная проза:
"В кольце
Из романа "Товарищи по оружию"
Константин Симонов
... "Ах, товарищ Лю, товарищ Лю! – хотелось сейчас сказать Шмелеву, глядя на сидевшего перед ним китайца. – Сколько еще придется перенести и перебороть тебе и твоим товарищам, прежде чем у вас станет так, как у нас! Доживешь ли ты до этого? А если доживешь, то не станут ли к этому времени взрослыми твои дети и седой твоя черная сейчас, без единого седого волоса, голова? "
Так думал Шмелев, глядя на китайца и не произнося ни слова. Но то присущее душе советского человека свойство, которое заставляет его желать счастья простым людям другого народа с такой же силой, с какой он желает счастья
собственному народу, так ясно выражалось на лице Шмелева, что китаец почувствовал несказанное, быть может, верней, чем если бы оно было выражено словами.
- Товарищ полковник! Мне надо портрет Сталина, - впервые за все время беседы сказал он по-русски, немножко коверкая слова, и, словно эта просьба могла показаться нескромной с его стороны, быстро добавил уже по-китайски, что портрет ему нужен для всего батальона, что он один раз, еще в казармах, пробовал по памяти нарисовать для солдат портрет Сталина, но вышло так непохоже, что пришлось порвать, - он слишком плохой художник для этого.
Шмелев знал, что у него нет с собой портрета Сталина, но ему так хотелось выполнить просьбу китайца, что он даже потрогал карманы гимнастерки, словно проверяя, нет ли там портрета, и огорченно бросил взгляд на свою полевую сумку, где тоже ничего не было.
- Слушайте, товарищ капитан, - сказал он, оборачиваясь к Климовичу, который в эту секунду, приоткрыв полог, согнувшись, влезал в палатку, - у вас нет с собой какой-нибудь книги с портретом товарища Сталина?
- А что? – спросил Климович.
- Вот просит китайский товарищ для перешедших на нашу сторону солдат, - кивнул Шмелев на китайца, - портрет товарища Сталина, а у меня с собой нет. Я подумал, можно из книги вырезать. Для такого дела не жаль. Коммунист, - снова кивнул он на Лю Чжао.
- Когда второй эшелон пойдет, доставим, - сказал Климович. – У меня есть в вещах.
Книга, которая лежала в его вещах и о которой Климович говорил сейчас, была сборником стихов о Сталине с его портретом. Она принадлежала погибшему при Баин-Цагане башенному стрелку Зыбину, и Климович взял себе эту книгу на память о Зыбине. На обложке осталось пятно крови, в корешок был порезан осколком. Но сейчас, услышав, что сидящий перед ним китаец – коммунист, Климович без колебаний подумал об этой книге..."
("Огонек", 1952, № 44 (26, октябрь), с. 18).