"... Он как ветер весёлый промчится
По просторам колхозных полей".
75 лет назад советские люди вспоминали совсем недавние, свежие чёрные дела врагов народа:
«Что было яркого в моей жизни? Запомнился, например, такой эпизод.
Дело было зимой в 1936 г. Наша часть направлялась на маневры.. Мы ехали эшелоном на поезде. Дорогой я заболел, температура поднялась до 39. Однако часть свою я не хотел оставить и решил продолжать путь.
Ночью я пошел проверять машины и техническое имущество, накрытое брезентом на платфоромах. За нами шел дачный поезд. Я заметил его во время краткой остановки, когда делали перецепку вагонов. Снова тронулся поезд. Я проыерил платформы до паровоза и уже возвращался в свой вагон, прыгая с платформы на платформу. Вдруг я с удивлением увидел, что увеличивается расстояние между платформами. Сперва я подумал, что начался бред. Ночь была темная. Но в мозгу мелькнула мысль – оборвался состав. А в хвосте – дачный поезд.
Что делать? Впереди меня только три вагона и паровоз. Неминуемая катастрофа. Могут погибнуть наши бойцы и много народу в дачном поезде.
Как назло, у меня от сильного жара закружилась голова. Но, напрягая все силы, я добрался до тендера паровоза, а оттуда в будку машиниста и потребовал остановить паровоз. Машинист, узнав в чем дело, расстерялся. Но потом дал задний ход, и мы помчались назад за оторвавшимся составом. Уклон железнодорожного пути был в сторону паровоза. Мы осторожно подъехали к оторвавшимся платформам и мягко прицепили их.
Оказалось, что враги народа подготовили крушение и пустили один вагон со сломанной серьгой. Мы избежали катастрофы. Враги были разоблачены и понесли должное наказание.
(«За рулём», 1939, № 2, с. 10-11)
По просторам колхозных полей".
75 лет назад советские люди вспоминали совсем недавние, свежие чёрные дела врагов народа:
«Что было яркого в моей жизни? Запомнился, например, такой эпизод.
Дело было зимой в 1936 г. Наша часть направлялась на маневры.. Мы ехали эшелоном на поезде. Дорогой я заболел, температура поднялась до 39. Однако часть свою я не хотел оставить и решил продолжать путь.
Ночью я пошел проверять машины и техническое имущество, накрытое брезентом на платфоромах. За нами шел дачный поезд. Я заметил его во время краткой остановки, когда делали перецепку вагонов. Снова тронулся поезд. Я проыерил платформы до паровоза и уже возвращался в свой вагон, прыгая с платформы на платформу. Вдруг я с удивлением увидел, что увеличивается расстояние между платформами. Сперва я подумал, что начался бред. Ночь была темная. Но в мозгу мелькнула мысль – оборвался состав. А в хвосте – дачный поезд.
Что делать? Впереди меня только три вагона и паровоз. Неминуемая катастрофа. Могут погибнуть наши бойцы и много народу в дачном поезде.
Как назло, у меня от сильного жара закружилась голова. Но, напрягая все силы, я добрался до тендера паровоза, а оттуда в будку машиниста и потребовал остановить паровоз. Машинист, узнав в чем дело, расстерялся. Но потом дал задний ход, и мы помчались назад за оторвавшимся составом. Уклон железнодорожного пути был в сторону паровоза. Мы осторожно подъехали к оторвавшимся платформам и мягко прицепили их.
Оказалось, что враги народа подготовили крушение и пустили один вагон со сломанной серьгой. Мы избежали катастрофы. Враги были разоблачены и понесли должное наказание.
(«За рулём», 1939, № 2, с. 10-11)