"...Озаренное пламенем яркого чувства".
75 лет назад советские люди на временно оккупированных территориях и сами догадывались, что масло решительно преобладает над акварелью:
"Искусство Германии
(Впечатления экскурсанта)
Говоря об искусстве, нельзя не вспомнить слов русского художника Васнецова: "Искусство—жизнь, но жизнь, очищенная от своей скверны, мелочного эгоизма и низости. Великое искусство - искусство народа".
Эти слова, наверное, вспоминались не одному из нас, орловских экскурсантов, посетивших в Мюнхене Дом Германского искусства 24 ноября этого года. Не одно сердце забилось с волнением, когда мы подошли к порталу здания, построенного по эскизам Адольфа Гитлера, архитектора зданий до того, как он стал архитектором новой Германии и нового мира вообще. Фасад —колоссальная колоннада, увенчанная массивными и изящными капителями, подход к которой составляют два десятка широких ступеней. Прямые, строгие линии подчеркивают красоту стиля изящество форм заставляет забывать о размерах архитектурных деталей, составляющих строгий ансамбль. Внутренняя отделка здания направлена к тому, чтобы внимание зрителя сосредоточивалось на художественном содержании, т. е. на картинах и скульптурах, не расслаблялось никакими внешними аксессуарами. Белые, мягкие тона стен, строгий лепной рисунок потолка, простые линии окон, прямой разрез дверей - все гармонирует друг с другом и с выставленными экспонатами. Нет обычного музейного впечатления сохраняемой, но не живой красоты, красоты не от мира сего. Все, что прошло перед нашими глазами, начиная от здания и кончая последним экспонатом,—создано в Новой Германии, и это становится ясно для каждого, как бы он мало был сведущ в искусстве или равнодушен к нему. Какое множество картин, какое богатство скульптуры!
Перед нами было искусство нового во всей своей простоте и силе содержания и формы, трепещущей жизненной правды и художественного мастерства. Первые картины оставляют неожиданно сильное впечатление владения кистью, которое обычно не замечается на вступительных экспонатах любого музея.
Перед нами портрет Фюрера Адольфа Гитлера во весь рост с опущенными вниз скрещенными руками. Портрет выделяется удачной тональностью лица и простотой во всех своих деталях. Его оформляет слегка мерцающая золотом, почти без украшений, простая рама. Этим отдана признательность тому, кто организовал германский народ, создавший новое искусство. Быстро создается впечатление нарастающего мастерства и разнообразия. Вот, небольшая картина Юлия Энгельгардта: улица германского городка. Художник, несомненно, рисовал с натуры, выбрав типичную улицу старой Германии. Замечательно верно передана перспектива уличного перекрестка, живо схвачены позы прохожих, голуби на камнях мостовой и на подоконниках, улыбающееся из-за ставни окна личико молоденькой девушки (она увидела знакомого разносчика в зеленой шляпе, с лотком через плечо), не забыты чуть заметные травинки на краю водосточного жолоба. Реализм картины дополняется удачным освещением уже вечернего солнца, когда вверху еще горячие лучи, а внизу, на тротуаре, уже ложатся легкие тени. Мирная жизнь веет с полотна небольшой картины, изображающей отдыхающую поселянку с ребенком. Мать прислонилась спиной к старинному фонтану придорожного водоема, а ребенок ловит блестящую струю и беззаботно хохочет, не чувствуя усталости и лучей полудня. Художнику прекрасно удается сочетание пейзажа с портретной точностью изображения лиц, одежды, содержимого корзинки молодой крестьянки: не забыт сочный бутерброд и плоды, выглядывающие из снежно-белой салфетки.
Жанровые сцены, вообще, в почете у молодых художников Германии. Изображается преимущественно народ во всем многообразии его жизни, каким он есть сейчас в Германии. Вот серия картин Сеппа Гильца из крестьянской жизни: праздник урожая, на отдыхе перед трудовым днем. Большое полотно деревенского праздника полно колоритных фигур в живописных костюмах, или с частичным обнажением, что позволяет художнику блеснуть знанием анатомии и благородства человеческого тела в его жизненной правде. На переднем плане танцующая пара молодой девушки и парня заражает весельем всех, а экспрессивные фигуры сельских музыкантов, кажется, заставляют вас слышать тот вальс, которым заслушался разливающий вино бюргер, и проливает его мимо подставленного стакана. Художник дополняет эту группу мастерским изображением крестьянской обстановки и животных среди сельского ландшафта. Молодые работницы на отдыхе заняты плетением гирлянды цветов и поглощены этим занятием. Свежие, смеющиеся лица заражают весельем зрителя, как бы он ни был серьезен и суров. Бросается в глаза картина, изображающая двух смеющихся девушек. Зритель не видит того, что вызвало их веселье, но захвачен им: одна из девушек в бессилии смеха от кинулась назад, другая закрыла лицо руками и полулежит, но по вздрагиванию плеч и спины можно судить о том, как захватило ее веселье. Очевидно, художнику часто приходилось наблюдать смех, прежде чем он написал эту бессюжетную, но интересную картину. Молодые работники перед началом трудового дня, одетые в рабочие брюки, полуобнаженные за утренним умыванием, наслаждаются ощущением живой силы своего тела, готового к радостному труду. Интересно отметить, что германские художники никогда не забывают одухотворенности лиц своих персонажей, всегда характерных и жизненных в любых позах. Вот перед нами сельский сапожник, окруженный своими изделиями, начиная от рабочей обуви на толстой подошве и кончая ажурными туфельками местной Афродиты. Всякий труд в Германии почетен, и во всякой мелочи можно быть великим и вдохновенным творцом —такова совершенно серьезная мысль картины.
Изображение честного труженика за своим трудом —частая тема у живописцев. Вот перед нами старик-садовник рассматривает выхоженное им в черепушке растение. Картина называется «Первенец», труд человека, мирный и незаметный дан в глубоком смысле, слит с самой жизнью человека. В некоторых картинах тема сельского труда разработана более символично, но не менее ярко: колоссальные быки в прочной упряжи, на фоне неба и травы, поднимают без внешнего усилия толстый пласт земли, на заднем плане видны фигуры человека, весело и умело направляющего плуг. В другом сюжете среди расступившихся холмов открывается пейзаж плодородной местности, людей нет, но плуг на переднем плане говорит о призвании человека. Радость и несокрушимая сила свободного труда чувствуются в картинах заводской жизни. Карл Гинц изображает прокатный стан в действии. Сюжет картины благодарен для игры света и теней и экспрессивности фигур, занятых трудом. Нигде нет сентиментальной лживости, идеализации сюжета, ни одного художника нельзя упрекнуть в приукрашивании жизни, в измене правде, хотя бы благодаря экстравагантности изображаемого.
Простота, многосторонность и реализм —всегда и везде. Тонким юмором веет от картины, изображающей пожилую крестьянку, среди рассыпанных красных яблок. Плоды изображены так сочно, так верно, что хочется схватить их руками, не дать им рассыпаться с полотна, а цветущий нос их владелицы наводит на мысль о хорошо перебродившем сидре. Гармония человека и природы - любимая тема живописи. Вот перед нами старик-ученый в своей библиотеке оторвался от солидного тома и радостно улыбается, привлеченный голубем на подоконнике залитого солнцем окна его темной библиотеки. Контрастом к этой сцене является группа обнаженных юношей, взнуздывающих горячих коней. Экспрессия тел передана поразительно, с какой-то забытой, исчезнувшей силой художественной гармонии.
Любители пейзажей могут найти бесконечные оттенки природы в ряде картин. Мастерски рисуется лес, лесной родник, окруженный сетью папоротника и мха, тонкость кисти художника спорит здесь с силой красок.
Современное искусство, одинаково искусство города и деревни, и есть искусство народа.
Городские сцены, бытовые, юмористические, среди типичных домиков, под вывеской парфюмерного магазина, но рядом с фонтаном из почерневшего гранита и почти сглаженной надписью 14-го века как бы соединяют прошлое с настоящим. Часто изображение старого германского города седой древности, но не в развалинах, а крепким и живым, только потемневшим, вдали же виден залитый солнцем современный город. Вот группа молодежи осматривает старинную ратушу; на камнях тысячелетней давности стая голубей, улыбающиеся лица молодежи как-то гармонируют с морщинами стен, и остается впечатление несокрушимости жизни, ее глубокой силы в руках человека.
Сюжетом картины могут явиться просто руки, кисти рук с обручальным кольцом и перстнем, не молодые, но не испорченные работой: на них умело брошен свет, они лежат на фоне кружевного темного платья и как бы говорят о созидательной силе честного труда. Интересно отметить, что дети — одна из любимейших тем искусства. Иногда это портреты, но чаще —дети в жизни: на пляже, в поле, на улице. Вот дети с животными, вот дети кормят кур и мужественно отбиваются от неожиданного нападения гусака; вот буколический сюжет: под цветущей яблоней, в мае хоровод крестьянских детей, в лазурном небе уплывает птичий косяк. Вот задумчивая поза ребенка-рыболова, вызывающая улыбку и уважение поза школьника за партией в картине "Трудная задача". Дети среди света и воды, веселья и радости, в поле на работе со взрослыми. Ребенок везде остается ребенком, но он не игрушка для взрослых, как это было в капиталистической семье, не обездоленный, грудной старик в советском рае. Дети на полотне —это будничные дети, а не придуманные или взятые с лужаек Артеков; дети —здоровая, веселая толпа будущего человечества, не мучимая и не калечимая ничем; совершенно нельзя сказать, какого "класса" эти дети, это, вообще, германские дети среди необходимого им довольства и благополучия. В изображении более позднего возраста сливаются поэзия труда и поэзия детства. На картине Ганса Мюллера дана семья крестьян в поле за работой, налетевшая гроза смутила всех, но поза юноши красноречиво говорит о том, что в труде и бесстрашии он создает будущее свое и своего народа. Военная тематика занимает в живописи сравнительно немного места. Перед нами—боевые эпизоды, возвращение субмарины в родной порт Глянса Бергена и друг. Выделяются картины-контрасты: кучка утомленных солдат в окопах 1914—18 гг. и стремительный бросок через реку на штурмовой лодке как бы окрыленных победой бойцов наших дней. Невольно отмечаешь картину Конрада Гоммеля "Фюрер на месте боя", в фигуре Фюрера столько простоты солдата и величия вождя, что зритель как бы не замечает окружающую его толпу, несмотря на прекрасную разработку выражения каждого лица.
В заключение можно заметить, что масло решительно преобладает над акварелью, что еще раз говорит о серьезности современной германской живописи, отсутствие всевозможных модернистских новшеств в художественных средствах и технике письма.
Искусство народа—подлинное искусство: эта мысль не покидает меня никогда.
Марков".
("Речь", Орел, 1942, № 153 (30, декабрь), с. 2-3).