"…Московского съезда соблазны,
Ненастий горящую шерсть,
Заманчивость мглы непролазной?"
Заманчивость мглы непролазной?"
65 лет назад в СССР даже гуси славили гоготом XIX съезд партии:
"М. Луконин
В дороге
Взволнована Мать родная,
Родина.
В эти дни
в окнах,
в мартенах,
в шахтах
не гаснут огни.
Съезд партии!
Наши думы,
все чувства наши –
в Кремле.
С правдивой его трибуны
нас видно
на всей земле.
Дороги твои, дороги,
простор твой, Отчизна-мать,
для жизни необходимо
черты твои
запоминать.
В такие дни,
Родина,
я вместе с тобой не сплю,
всем переполненным сердцем
дороги твои
люблю.
Осеннее солнце встало,
Москва в осенней красе.
Под шинами зашуршало накатанное
шоссе.
Гудит рабочая Тула,
в честь съезда металл кует.
Дорога в Елец шагнула.
Солнце опять встает
вдоль лесопосадок юных.
Вперед – от села к селу.
Похолодало небо,
а земля в трудовом пылу.
Хлеб новый
в мешках холщовых быстрой течет
рекой.
Высокие элеваторы
стоят, потеряв покой.
Какая осень, Отчизна!
Какой урожай окрест!
Люди твои,
земля твоя
славят партийный съезд.
За Воронежем
солнце смыло косым дождем.
В тихом селе Мокруша мы разговор
ведем.
- Съезд про дороги скажет,
решит, -
говорят мне.
- Завтра дождя не будет,
такая заря в окне…
- Сегодня у нас собранье
дождь разогнал до тьмы,
не помещаемся в школе –
объединились мы.
- В тезисах есть о клубах…
- Потом вот еще вопрос:
ну, что за названье –
"Мокруша"?
и кто занес?! –
сказал комбайнер с обидой, -
давно бы сменить пора…
Погожий рассвет поднялся.
Ветер подул с утра.
Дороги твои, дороги,
просторы твои, страна.
Мне в эти дни, Родина,
радость твоя видна.
Урожайная осень,
соломы веселый блеск.
Между Хопром и Вороной – город
Борисоглебск.
Сомкнулся, шумя дубами,
Теллермановский лес,
на сто километров встал он,
ветру наперерез.
А дальше –
забилось сердце.
А дальше – мечта сбылась:
с моей дорогою жизни
дорога земли сошлась.
Сталинградская область степью
пошла кружить.
Отчизна моя родная,
я счастлив на свете жить.
Знаком этот танк разбитый с чужим
клеймом на лбу.
По самым малым приметам
читаю твою судьбу.
По гусеницам,
расстеленным дорожками
до крыльца,
по стиранной гимнастерке
я узнаю бойца.
…Здравствуй,
я вижу, вижу
невиданный облик твой
в сверхплановой хлебосдаче,
в степях с зеленой травой.
В глазах земляков,
в погоде,
в улыбках твоих невест.
Каждым зерном,
травинкой
ты славишь партийный съезд.
Мне дождь над тобой приятен.
Понятен обычай твой
стоять под дождем веселым
с открытою головой.
Понятен мне спутник юный –
ростом с лопату
лес.
И ростом в радиомачту
башня для тока ГЭС.
Вот они трубы, трубы,
вот они – окна в ряд.
Здравствуй!
Ладони улиц протянул Сталинград.
В канале имени Ленина
плещется вода,
в шлюзах плавают листья,
сметенные ветерком.
У входа, паря свистками,
здороваются суда,
и долго свисток в воздухе
разматывается клубком.
Гуси летят над каналом,
в удивлении гогоча:
что-то с землей случилось –
Море у Калача!
У монумента Сталина
я на мосту стою.
Заволжье, как на ладони,
Сталин глядит туда.
Плоды твоих дел,
партия,
всюду я узнаю.
Гудят во мне дороги, селения
и города.
Ладони мне греют встречи
предсъездовских этих дней,
на сердце –
слова людские,
простые слова любви:
- Мы с партией!
- Вместе с партией!
Как партия, - мы за ней.
Мы знаем свою дорогу,
на подвиг любой зови!
Неразделимо вместе
партия и народ.
Партия наша, Сталин,
нас в коммунизм ведет.
Москва – Сталинград".
"Литературная газета", 1952, № 120 (4, октябрь), с. 1).