"… Хочешь, Трумэн, взять Корею,
Да Корею не возьмёшь".
65 лет назад советские люди были возмущены зверствами, которые американские интервенты творили над военнопленными в Корее:
"Корея не простит
Кочжедо! Название этого острова, одного из цветущих уголков корейской земли, сейчас у всех на устах в Корее. На заводах, в селах, в учреждениях люди с гневом и болью говорят о злодеяниях, которые творит на этом затерянном в море островке американская военщина.
В обеденный перерыв мы приходим на Н-скую фабрику, где работает Героиня Труда прядильщица Тан Ун Силь. Девушки ее бригады совсем молоды. Это дочери рабочих, ушедших на фронт. Наскоро перекусив, они садятся на траву, чтобы послушать свежую газету, которую звонким голосом читает им их бригадир, она же агитатор, двадцатилетняя Тан Ун Силь. Голос ее прерывается от волнения: она оглашает факты о новых преступлениях американских интервентов, о новых расстрелах военнопленных на Кочжедо.
В суровом молчании слушают девушки. Вдруг слышатся сдавленные рыдания. Прислонившись спиной к стене, сидит Ок, ударница-прядильщица. Весной Ок получила известие, что единственный ее брат, солдат Народной армии, раненный в бою, попал в плен. Возможно, и он сейчас на Кочжедо. Девушке мучительно трудно слушать страшные сообщения, которые идут с острова пыток.
Вдруг Ок порывисто встает и отнимает руки от покрасневших глаз.
- Я не буду больше плакать,- говорит она. – Я буду работать. Ведь каждая наша ниточка –это петля не шею врага! Американские волки думают, что нас можно уничтожить, покорить, заставить смиренно плакать. Мы не покоримся!
Так же, как эти девушки-патриотки, сейчас думают и поступают всюду, во всех уголках охваченной патриотическим порывом страны.
На проспекте имени Сталина в Пхеньяне, у газетной витрины, где всегда толпится народ, в эти дни особенно людно. Не умолкают голоса добровольных чтецов.
Пожилой рабочий с усталым лицом говорит:
- Я сегодня дал одну норму за себя, другую за того, кто сейчас в плену.
Крестьянин, привезший в Пхеньян овощи и придержавший своего вола у витрины, понимающе кивает головой:
- Если б я мог послать им туда немного рису!..
- Американцам это даром не пройдет! – горячо вмешивается в разговор
юноша в роговых очках со студенческим значком на фуражке. – Им не под силу победить нас, и потому они хотят заставить попавших в плен людей отказаться от родины. Не бывать этому, не бывать!..
"Слава мужественным борцам Кочжедо!", "Мы с вами, патриоты Кочжедо!" – эти плакаты можно видеть на домах и развалинах во всех уголках Пхеньяна.
Я слышу, как солдат Народной армии, прочитав эти слова, обращается к товарищу:
- Неужели эти американские тупицы не хотят понять, что корейский солдат не может быть предателем!..
…Три часа дня. Над городом, как всегда в этот час, гудит сирена тревожно и предупреждающе. Черные столбы дыма встают в разных частях города. И вдруг грохот орудий: это зенитная артиллерия Народной армии вступает в борьбу с воздушными пиратами…
Мы едем к месту, где упал сбитый зенитчиками американский самолет. Там уже людно. Приводят летчика, выбросившегося с парашютом. Лицо исцарапано, он хромает, озирается, как затравленный волк. Кто-то из толпы подходит к нему и, показывая пальцем на разбитый, превращенный в груду лома самолет, говорит медленно и яростно:
- Это за Кочжедо!
Американец слышит знакомое слово и трусливо вздрагивает.
- Мы не звери, - говорит пожилой кореец, - мы не издеваемся над пленными. Но пусть знают: Корея не простит им Кочжедо! Они ответят за все, что творят у нас!..
Василий Корнилов
г. Пхеньян, июнь".
("Огонек", 1952, № 27 (29, июнь), с. 19).