"... Доносится отзвук божественных песен".
55 лет назад грозились отдать все свои физические и духовные силы за социализм западноберлинские кондитеры:
«Леонид Степанов
Репортаж специального корреспондента «Огонька» из Западного Берлина.
Ветры штурмуют Берлин
Улыбки и танки
Берлин штурмуют сильные внезапные порывы теплого ветра. Они то атакуют прохожих со стороны домов-великанов на Карл-Маркс-алее, то вырываются откуда-то из-за черных руин на зональной границе. Прохожие придерживают руками шляпы, подшучивают друг над другом, смеются: в декабре ветер принес откуда-то чуть ощутимый возбуждающий аромат весны. Но веселые забавы молодого буйного ветра не всем по вкусу. У одного солидного господина порывом ветра сорвало шляпу, она быстро покатилась прямо к пограничному шлагбауму. Еще немного – и шляпа попала бы в демократический сектор. Положение спас бравый западно-германский полицейский, который ловко, как охотничий пес, поймал ее на лету, чем и предотвратил пограничный инцидент.
... Изучив мою краснокожую паспортину, полицейский офицер четко берет под козырек. Молодые солдаты за его спиной смущенно улыбаются. Улыбаюсь и я. Во-первых, потому, что мой паспорт имеет такую неоспоримую законную силу в Западном Берлине, во-вторых, потому, что мне приятно видеть перед собой улицу, с которой за четыре месяца как ветром сдуло валютчиков, аферистов, воров, проституток и прочее и прочее. Исчезли меняльные лавочки, закрылись небольшие контрабандистские магазины, отползли куда-то подальше от границы всякого рода подрыватели и отравители.
Однако и на пограничных улицах Западного Берлина все еще не так тихо и чисто, как надлежало бы быть в порядочном городе.
В 40 метрах от шлагбаума в синих отблесках рекламы стоит тяжелый американский танк. Ствол большого орудия направлен прямо в сердце каждому, кто появляется со стороны демократического Берлина. На бронетранспортере по соседству в низком железном креслице сидит за своей зловещей машиной верзила-пулеметчик. Если офицер подаст команду, его руки автоматически лягут на спусковые скобы – и навстречу теплому ветру засвистят раскаленные черные пули.
Но пока все тихо. Только взвизгивает на всю улицу крашеная блондинка, которую тут же, так сказать, под сень танка, тискают солдаты. Донжуаны любят наряжаться в необычное, но такой наряд я увидел впервые: по всему телу, от ляжек до горла, привязаны боеприпасы: патроны, гранаты, дымовые шашки, ножи, какие-то банки. Как же бедной блондинке не визжать, когда ее прижали щекой к подвязанной у самого солдатского горла «лимонке»?
«Концепции». Газетные объявления. Твердые убеждения
С книжной обложки на ярко освещенной витрине самодовольно улыбается Вилли Брандт. Судя по слегка пожелтевшей обложке, товар залеживается. «Концепции» изворотливого Вилли явно устарели и совсем не соответствуют реальной обстановке. Лучше всего об этом свидетельствуют скупые газетные объявления.
Брандт уверяет, что экономика Западного Берлина на подъеме. По объявлениям в газетах виден спад деловой активности предпринимателей. Служители наживы воздерживаются от новых капиталовложений в Западном Берлине. Некоторые переводят свое дело в ФРГ. Даже концерн «Сименс» готовится перевести часть своих производственных мощностей в ФРГ, даже крупнейшее газетное издательство «Шпрингер» намерено уступить свое высоченное недостроенное здание у границы кому-нибудь другому. Но желающих пока не находится. Со страшным треском лопнул филиал банка Тиссена, потеряв акционерный капитал в 40 миллионов марок. Десятки объявлений в газетах о распродаже домов, земельных участков, магазинов…
Господин Брандт все еще уверяет, что в Западном Берлине установлены самые демократические порядки. А каковы факты?
После установления строгой границы между столицей ГДР и оккупированной частью Берлина, когда сразу резко сократилась возможность для подрывной деятельности, направленной против демократической Германии, по указке Брандта, Леммера и им подобных начались массовые увольнения передовых рабочих и служащих, началась травля прогрессивной интеллигенции, были организованы самые настоящие черносотенные погромы.
С большим трудом разыскал я в Западном Берлине квартиру известного рентгенолога Ульриха Вальнера. С тех пор как наемные хулиганы несколько раз подряд разбивали доску с его именем на наружной двери дома, каждый вечер он снимает ее и до утра оставляет в квартире. Фашиствующие молодчики превратили в груду железного лома его автомашину. На столе профессора стоит стеклянная ваза, полная писем с угрозами, проклятиями и оскорблениями. Несколько раз в день его запугивают и оскорбляют по телефону. Заботами западноберлинских властей Ульрих Вальнер потерял пациентов и учеников, впервые в жизни он испытывает материальные лишения. И все это только потому, что он имел смелость публично заявить о необходимости покончить с оккупацией и дать Западному Берлину права демилитаризированного вольного города.
Но характерно не то, что реакция, забыв в ярости, что Западный Берлин предназначен быть «витриной западной демократии», еще раз показала свое подлинное, клыкастое рыло. Характерно другое: ее тяжелые удары и подлые репрессии уже не приводят к прежним результатам, не парализуют общественное мнение.
- Несмотря ни на что, я остаюсь при своем убеждении. Если потребуется, я еще и еще раз выступлю публично, - так говорит доктор Вальнер, пожилой больной человек, не принадлежащий ни к какой политической партии.
Впрочем, последнее, вероятно, не совсем точно. У доктора Вальнера есть другая стеклянная ваза. В ней письма тех, кто одобряет его точку зрения и мужественное поведение. Таких писем становится все больше и больше. Это неоформленное сообщество честно мыслящих людей. К этим людям, вероятно, можно отнести и известного певца, которому западноберлинские власти не дали работать в столице ГДР; и одного из директоров концерна «Сименс», не побоявшегося заявить рабочим, что Западный Берлин в конце концов может стать только вольным городом; и того шофера такси, который попросту сказал мне: «Говорю вам как бывший солдат. Хватит! Ни из-за Аденауэра, ни из-за Кеннеди я не полезу голышом в крапиву».
Кто, куда и почему бежит?
Несмотря на свертывание строительных работ и понижение предпринимательской деятельности, в Западном Берлине становится все более ощутимой нехватка квалифицированных рабочих рук. И дело, конечно, не только в том, что 70 тысяч так называемых «гренцгенгеров» работают теперь по месту жительства в демократическом Берлине. Вторая реальная причина – переселение десятков тысяч квалифицированных рабочих, недовольных нынешним неопределенным положением Западного Берлина. Большая часть направляется в ФРГ. Но многие решаются перейти в демократическую Германию.
Часто эти люди, пожелавшие стать гражданами первого рабоче-крестьянского немецкого государства, объясняют свое решение соображениями семейного или служебного порядка, самыми непосредственными житейскими расчетами. Однако все частные случаи, взятые вместе, дают довольно убедительную политическую картину: уходят от растущей дороговизны, от службы в вермахте, потому что тяжело дышать в обстановке, слишком напоминающей трагическое и позорное прошлое.
- Я пришла сюда из Западного Берлина просто потому, что в ГДР живет мой муж, - говорит Маргот Матучевски. – Дочь очень любит отца. Мы не можем жить раздельно.
- Но ведь ваш муж тоже мог перейти к вам?
- Мы взвесили и решили, что в ГДР нам будет лучше. В Западном Берлине красивые витрины, много элегантных машин, но то, что нужно простому человеку, в Восточном Берлине много доступнее: хлеб, картофель, мясо и квартира стоят дешевле. Кроме того, муж считает, что для нашего ребенка, для его будущего, здесь надежнее, более широкие возможности.
А вот что пишет в своем письме кондитер Иоханнес Годенхардт, проживавший еще недавно в Западном Берлине:
«Отдам остаток жизни, все свои физические и духовные силы за единственно справедливую систему – социализм…»
Все значение приведенных фактов можно понять, только зная чрезвычайную обстановку Западного Берлина. Вряд ли есть в мире другой такой город, в который отдано так много средств, чтобы доказать преимущество капиталистического строя. Миллиарды долларов, а потом миллиарды боннских марок были превращены в разливанное море световой рекламы, в изящные полудемпинговые товары, в горы растлевающей разум и совесть «литературы», в подрывные радиостанции, в жирные гонорары подстрекателям, предателям, дезертирам и провокаторам.
И все-таки сооружение «витрин свободного мира» в конечном счете оказывается нерентабельным. Теперь становится абсолютно ясным, что от истории никакими деньгами откупиться невозможно. Это теперь начинают понимать и те самые политические деятели, которые превращали Западный Берлин в плацдарм агрессии. Они еще продолжают по инерции просить для этого денег у американских и боннских благодетелей, они продолжают устраивать провокации на секторальной границе, продолжают подрывную работу против ГДР. Но уже и сам Вилли Брандт подготавливает для себя место в руководстве западногерманской СДПГ. Изворотливая политическая крыса знает, что в трюме началась течь. Напакостила она достаточно, и теперь главное – спасти свою шкуру.
Теплые порывистые ветры штурмуют Берлин. Под их напором сокрушаются темные руины, оставленные войной. И радуется этим буйным ветрам все новое, крепкое, смелое».
("Огонек", 1961, № 51 (17, декабрь), с. 6-7).