"... Мы шагаем навстречу весне!
Мы посадим сады! Золотые плоды
Мы подарим родимой стране!"
65 лет назад в СССР канули наконец в прошлое бесполезные и утомительные споры с морганистами:
"Всюду и везде Лысенко не уставал говорить, что теория генов, или хромосомная теория, — это самая что ни на есть реакционнейшая поповщина. Почему? Да потому, что если верить приверженцам этой теории (их называют «формальными генетиками»), то надо признать, что в природе всегда существовало столько же генов и таких же генов, сколько их существует сейчас. Значит, природа неизменна, значит, в природе нет развития, а ведь это и нужно тем, кто пытается «доказать» создание природы господом богом. Развития в природе не существует — это и нужно доказать тем, кто стоит за вечное существование войн, голода, угнетения человека человеком. Теория «неизменных генов» — это способствующая фашизму теория. С её помощью реакционеры стремились оправдать борьбу рас, имеющих якобы разные «фонды генов», между которыми существует непроходимая пропасть. Теория генов тормозит науку, потому что если гены неизменны, то нельзя сознательно создавать новые растения, выводить новые породы скота.
— Но нет,—говорит Лысенко.—Вы все врёте, господа хорошие! Вы говорите, что яровая пшеница отличается от озимой потому, что у одной существует ген «провести», а у другой— ген «озимости». А я вот приучаю яровую пшеницу к холоду, перевоспитываю её природу, высеваю её с осени—и она становится озимой. Вы говорите, что наследственные качества передаются только через хромосомы, через половые клетки, а я вот прививаю к кусту помидоров с красными плодами ветвь помидоров с плодами жёлтыми. И мало того, что жёлтые помидоры начинают краснеть, но и плоды, выращенные из семян этих, изменивших свою окраску помидоров, тоже вырастают красными. До меня тысячи таких опытов ставил Мичурин. Здесь дело обходится без полового скрещивании, а природа потомства менялась. Что же остаётся от вашей теории «неизменности генов», от теории «особого наследственного вещества», сосредоточенного в половых клетках? Ничего!
Но противники Лысенко не сдавались. Рассудку вопреки они продолжали отрицать факты, рушившие их теории, они клеветали на Лысенко, лгали, что опыты его никем не проверены. В зарубежных генетических журналах потоки грязи выливались на Лысенко так же, как на Тимирязева, Мичурина, как на всё русское, советское. У буржуазных клеветников нашлись свои подпевалы и в СССР из числа тех, кто еще заражён раболепием перед всем иностранным, из той породы интеллигентов, чьё сознание ещё обременено тяжким наследием старой буржуазной идеологии.
Последний «бой» эти приверженцы идеалистического мировоззрения в биологии попытались дать Лысенко в августе этого года на сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина, на которой президент академии сделал доклад о положении в биологической науке. Невнятен и жалок был их лепет после блестящего доклада славного учёного, в котором он не оставил камня на камне от буржуазного направления в биологии.
Мне довелось быть в эти дни в зале Министерства сельского хозяйства СССР, где проходила сессия. Собравшиеся встречали этих «оппонентов» ироническими репликами, возгласами недовольства, требованием рассказать, что же практически дала их «наука» народу. Бурными аплодисментами ответил зал на заявление академика И. И. Презента о том, что пора покончить спор с морганистами, пора перестать убеждать их, пора начать беспощадное их разоблачение как махровых реакционеров в науке.
Но самый интересный момент был на сессии, когда, выйдя к трибуне для заключительного слова, Трофим Денисович сказал: «Меня в одной из записок спрашивают, каково отношение ЦК партии к моему докладу. Я отвечаю: ЦК партии рассмотрел мой доклад и одобрил его».
Долго не смолкал восторженный гул в зале. Все поняли: положен конец ненужному, вредившему науке спору. Своё авторитетное суждение высказали ЦК нашей партии, великий корифей науки — товарищ Сталин.
Сказав эту, так взволновавшую зал фразу, Лысенко сам долго не мог успокоиться от охватившего его волнения. Он то приглаживал свою непокорную, схожую с гоголевской, прядь волос (он ведь земляк с Гоголем, полтавец Лысенко), то пил воду, то принимался сам аплодировать.
Победа, решительная победа одержана. Её помогли ему одержать партия, товарищ Сталин, который ещё в 1935 году подал реплику во время его, лысенковской, речи на Втором съезде колхозников-ударников: «Браво, товарищ Лысенко, браво!»"
Мы посадим сады! Золотые плоды
Мы подарим родимой стране!"
65 лет назад в СССР канули наконец в прошлое бесполезные и утомительные споры с морганистами:
"Всюду и везде Лысенко не уставал говорить, что теория генов, или хромосомная теория, — это самая что ни на есть реакционнейшая поповщина. Почему? Да потому, что если верить приверженцам этой теории (их называют «формальными генетиками»), то надо признать, что в природе всегда существовало столько же генов и таких же генов, сколько их существует сейчас. Значит, природа неизменна, значит, в природе нет развития, а ведь это и нужно тем, кто пытается «доказать» создание природы господом богом. Развития в природе не существует — это и нужно доказать тем, кто стоит за вечное существование войн, голода, угнетения человека человеком. Теория «неизменных генов» — это способствующая фашизму теория. С её помощью реакционеры стремились оправдать борьбу рас, имеющих якобы разные «фонды генов», между которыми существует непроходимая пропасть. Теория генов тормозит науку, потому что если гены неизменны, то нельзя сознательно создавать новые растения, выводить новые породы скота.
— Но нет,—говорит Лысенко.—Вы все врёте, господа хорошие! Вы говорите, что яровая пшеница отличается от озимой потому, что у одной существует ген «провести», а у другой— ген «озимости». А я вот приучаю яровую пшеницу к холоду, перевоспитываю её природу, высеваю её с осени—и она становится озимой. Вы говорите, что наследственные качества передаются только через хромосомы, через половые клетки, а я вот прививаю к кусту помидоров с красными плодами ветвь помидоров с плодами жёлтыми. И мало того, что жёлтые помидоры начинают краснеть, но и плоды, выращенные из семян этих, изменивших свою окраску помидоров, тоже вырастают красными. До меня тысячи таких опытов ставил Мичурин. Здесь дело обходится без полового скрещивании, а природа потомства менялась. Что же остаётся от вашей теории «неизменности генов», от теории «особого наследственного вещества», сосредоточенного в половых клетках? Ничего!
Но противники Лысенко не сдавались. Рассудку вопреки они продолжали отрицать факты, рушившие их теории, они клеветали на Лысенко, лгали, что опыты его никем не проверены. В зарубежных генетических журналах потоки грязи выливались на Лысенко так же, как на Тимирязева, Мичурина, как на всё русское, советское. У буржуазных клеветников нашлись свои подпевалы и в СССР из числа тех, кто еще заражён раболепием перед всем иностранным, из той породы интеллигентов, чьё сознание ещё обременено тяжким наследием старой буржуазной идеологии.
Последний «бой» эти приверженцы идеалистического мировоззрения в биологии попытались дать Лысенко в августе этого года на сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина, на которой президент академии сделал доклад о положении в биологической науке. Невнятен и жалок был их лепет после блестящего доклада славного учёного, в котором он не оставил камня на камне от буржуазного направления в биологии.
Мне довелось быть в эти дни в зале Министерства сельского хозяйства СССР, где проходила сессия. Собравшиеся встречали этих «оппонентов» ироническими репликами, возгласами недовольства, требованием рассказать, что же практически дала их «наука» народу. Бурными аплодисментами ответил зал на заявление академика И. И. Презента о том, что пора покончить спор с морганистами, пора перестать убеждать их, пора начать беспощадное их разоблачение как махровых реакционеров в науке.
Но самый интересный момент был на сессии, когда, выйдя к трибуне для заключительного слова, Трофим Денисович сказал: «Меня в одной из записок спрашивают, каково отношение ЦК партии к моему докладу. Я отвечаю: ЦК партии рассмотрел мой доклад и одобрил его».
Долго не смолкал восторженный гул в зале. Все поняли: положен конец ненужному, вредившему науке спору. Своё авторитетное суждение высказали ЦК нашей партии, великий корифей науки — товарищ Сталин.
Сказав эту, так взволновавшую зал фразу, Лысенко сам долго не мог успокоиться от охватившего его волнения. Он то приглаживал свою непокорную, схожую с гоголевской, прядь волос (он ведь земляк с Гоголем, полтавец Лысенко), то пил воду, то принимался сам аплодировать.
Победа, решительная победа одержана. Её помогли ему одержать партия, товарищ Сталин, который ещё в 1935 году подал реплику во время его, лысенковской, речи на Втором съезде колхозников-ударников: «Браво, товарищ Лысенко, браво!»"