И лучше прежнего заблещем".
65 лет назад в СССР работа по восстановлению разрушенного войной народного хозяйства шла полным ходом: "В привычном ритме трудовой вахты протекала работа ночной смены. Яркий свет падал из полураскрытых дверей будки дежурного электрика. Сюда «на огонек» и завернули три проходивших поблизости гражданина. — Где дежурный электрик? Дело есть к нему. Бригадир электриков Андриянов, моргнув сонными глазами, указал в угол, где среди кучи деталей и проводов храпел дежурный электрик Федотов. Он не ожидал, что ночью кто-то станет интересоваться трудовой дисциплиной, удивился и осерчал: — Что я, железный? Да и один ли я сплю в рабочее время? И он был близок к истине — действительно кроме него но укромным углам храпели и другие работники цеха. Безмятежным сном спал в газовой будке газоспасатель Сатюков, в экспресс-лаборатории спали старший лаборант т. Маврина, лаборант Федина и контролер ОТК Лымарев. Даже в столовой № 2, этого же цеха, спали официантка Котик и бригадир Кабанова. — Неужели никто их не тревожит, не проверяет? Где табельщики? Такой же вопрос, недоумевая, задавали и рабочие второго мартеновского цеха — они тоже тщетно искали табельщицу Тяжельникову. Лишь после длительных розысков обнаружили ее совсем не на обычном месте — в душевой. Там она спокойно спала, будучи уверена, что никому и в голову не придет здесь ее тревожить. А в это время табельная доска была открыта, бирки не перевешаны, кто работает, сколько людей на работе— табельщица ответить не могла. На доске висели 306 бирок, а на работе должно было быть 116 человек. Кряхтя и зевая, пошла табельщица сверять по рабочим местам наличие рабочих.Неприятное пробуждение ожидало и табельщицу первого района внутризаводского железнодорожного транспорта Мухаметову. — Сколько людей работает в смене?— спросили ее. — Шестьдесят три, — зевая, назвала Мухаметова первое пришедшее в голову число. Однако и сама усомнилась в правильности ответа, взглянув на табельную доску, где сиротливо болтались не перевешанные бирки. Она не отмечала, кто работает, не знала, кто опоздал. Плохо поставлен табельный учет работах ночных смен не только в этих цехах. Такое же положение и на втором блоке коксовых печей, в паровозном депо. Ослабление учета и контроля в ночных сменах вызвало ряд нарушений трудовой дисциплины. В паровозном депо два человека опоздали на работу, четыре вообще не перевесили бирок. Бригада ночного рейда направилась вдоль угольного склада № 24 и удивилась, почему экскаватор «Марион» стоит под парами, а возле — никого. — Да вот все они! — весело крикнул кто-то. Сразу на экскаваторе поднялись две фигуры. Почесываясь и чертыхаясь, они глядели осоловелыми глазами и трудно было поверить, что это машинист экскаватора Яковец и его помощник Загорулько. — Трудитесь помаленьку? — Работа, она, не медведь, — успокоительно произнес Яковец и, рискуя вывихнуть скулы, широко раскрыл рот в затяжном мучительном зевке. Возле стана «250» № 1 рабочие с'ема бунтов Соловьев и Саджибетов находились на рабочих местах, но они не работали, предпочитая стоять и беседовать. Много новостей приберегли они и с остановкой стана на ремонт начали ими делиться. Прошел час, стан работает, но увлеченные беседой, облокотившись на коробки с окалиной, эти друзья все еще обсуждали эпизоды минувшего дня. В третьем мартеновском цехе членов рейдовой бригады встретил начальник смены т. Сиротенко. — Коли вы уж ищите, всюду бываете, то помогите мне найти машиниста смолонасосной — смолы нет, на печь № 21 смола не поступала вовсе. Машиниста смолонасосной Жукова вскоре обнаружили: он спал, свернувшись клубочком, у насоса".