"... Пустит Лазарь Каганович
В день седьмого ноября".
75 лет назад в СССР "углубление" начальниками чужих слов и весёлые улыбочки на их усатых мордах уже совершенно заколебали ряды трудящихся:
"Когда машинист Василий Богданов попросил слова для выступления, он еще не был уверен, получится ли у него так же умно и складно, как у других. Он знал только, что в управлении его дороги много безобразий, прямого вредительства, что Москва, любимый нарком и собравшиеся на активе железнодорожники должны знать обо всем; большевик не может молчать в этом случае.
И то, что позади трибуны, в президиуме, сидел и внимательно слушал Богданова Лазарь Моисеевич, а впереди затаил дыхание огромный зал, наполненный сотнями людей, хотя и волновало машиниста, но как - то по - хорошему, так, что речь сама собой получалась боевая и страстная.
Дело уже подходило к концу, все, что нужно было сказать, было сказано, когда нарком прервал Богданова. Потянувшись через стол, нарком громко, чтобы весь зал услышал, спросил начальника дороги, сидевшего в первом ряду:
- Это ваш заместитель докладывает?
- Нет, товарищ нарком, это машинист, - ответил начальник дороги.
И Лазарь Моисеевич, как будто получив исчерпывающий ответ, опустился в кресло и весело улыбнулся всему активу, так что оживление мгновенно заколебало ряды.
- То-то же! Я и сам знаю, что машинист...
Еще несколько заключительных слов, и Богданов под бурные аплодисменты сошел с трибуны.
Простая реплика наркома - одна из сотен реплик, которыми он углубляет речи товарищей, придает им особенный смысл, - простая реплика, а Богданов вдруг оказался на вышке, откуда видна вся жизнь, откуда ясно видно, что еще и 30 лет не прожито, а впереди много дел и что его рабочая забота - теперь уже забота о государстве".
В день седьмого ноября".
"Когда машинист Василий Богданов попросил слова для выступления, он еще не был уверен, получится ли у него так же умно и складно, как у других. Он знал только, что в управлении его дороги много безобразий, прямого вредительства, что Москва, любимый нарком и собравшиеся на активе железнодорожники должны знать обо всем; большевик не может молчать в этом случае.
И то, что позади трибуны, в президиуме, сидел и внимательно слушал Богданова Лазарь Моисеевич, а впереди затаил дыхание огромный зал, наполненный сотнями людей, хотя и волновало машиниста, но как - то по - хорошему, так, что речь сама собой получалась боевая и страстная.
Дело уже подходило к концу, все, что нужно было сказать, было сказано, когда нарком прервал Богданова. Потянувшись через стол, нарком громко, чтобы весь зал услышал, спросил начальника дороги, сидевшего в первом ряду:
- Это ваш заместитель докладывает?
- Нет, товарищ нарком, это машинист, - ответил начальник дороги.
И Лазарь Моисеевич, как будто получив исчерпывающий ответ, опустился в кресло и весело улыбнулся всему активу, так что оживление мгновенно заколебало ряды.
- То-то же! Я и сам знаю, что машинист...
Еще несколько заключительных слов, и Богданов под бурные аплодисменты сошел с трибуны.
Простая реплика наркома - одна из сотен реплик, которыми он углубляет речи товарищей, придает им особенный смысл, - простая реплика, а Богданов вдруг оказался на вышке, откуда видна вся жизнь, откуда ясно видно, что еще и 30 лет не прожито, а впереди много дел и что его рабочая забота - теперь уже забота о государстве".